Радиоспектакли 70 Годов
С развитием технологий многие направления человеческой деятельности и творчества уходят в прошлое и забываются. Популярность новых медиа часто вызывает постепенное отмирание старых — только затем, чтобы через несколько (десятков) лет этот цикл повторился. Долгие годы радиодрамы были важным домашним культурным развлечением.
Бывает сложно представить, как жители целых улиц собирались вокруг одного-двух телевизоров, но до появления телевидения центром гостиной становился радиоприемник. Радио быстро начали использовать не только для передачи новостей: сначала его захватила реклама, а потом культура и образование. Радиоспектакль — театрализованное представление, осуществляемое только с помощью звуков и транслируемое по радио.
Выпуски 1970-ых годов. Главная » Аудиокниги » Радиоспектакли и радиопостановки. И.П.Лавейкин [128 kbps] [06:12] О песнях воен.лет расск. Фатьянов, С-Седой,(исп. Кончено (радиоспектакль театра Горького 1981) [128 kbps] [119:23] Олби Э - Всё кончено (спект.
Кажется, что это довольно своеобразное развлечение, но какое-то время радиоспекталями становилось почти всё, что существовало в культурном поле — пьесы и книги, комиксы и мюзиклы. Это увлекательная история — жанру радиодрам почти сто лет, и почти шестьдесят из них он вроде бы находится при смерти, затоптанный новыми медиаформатами от телевидения до Твиттера. Тем не менее, радиодрама — важная часть нашей культуры и истории. Liz west / Первые радиоспектакли До 1920-х годов как таковых «популярных радиостанций» в современном понимании не существовало. По радио время от времени транслировали новости, разговоры и музыку.
Расписания не было — эфиры были редкими, длились несколько часов. Самым постоянным был прогноз погоды, его всегда передавали в одно и то же время. Иногда передавали оперы или симфонии — их транслировали прямо из мест, где они исполнялись, реже — «включения» с театральных постановок или спортивных событий. «Сельская линия об образовании» — небольшой скетч, написанный специально для радио, впервые прозвучал в эфире KDKA (радиостанции Питтсбурга) в 1921 году.
Он первой радиопостановкой в истории. После этого по радио начали передавать целые бродвейские мюзиклы — их исполняли сами актеры Бродвея. При этом постановку целиком отыгрывали в прямом эфире.
В 1922 году была основана Британская Вещательная Корпорация (British Broadcasting Corporation, BBC). Она занялась разработкой регулярного радиовещания. Уже в 15 января 1924 года по BBC прозвучал первый в европейской истории радиоспектакль — «Комедия опасности», Ричардом Хьюзом (Richard Hughes) специально для радиоформата. Радиоспектали — интересный опыт культурного потребления. В отличие от кино, в радиспектаклях нет визуального, в отличие от книг — почти нет описательного. Поэтому всё зависит от качества диалогов, музыки, музыкальных эффектов и игры актеров голосом. Слушателю приходится проявлять большую долю воображения, представляя себе персонажей и происходящие с ними события.
Важные радиоспектакли: Война миров «Война миров» — пожалуй, одна из самых популярных радиодрам в истории. Герберт Уэллс опубликовал свой культовый роман в 1897 году. В 1938 году его не менее известный однофамилец Орсон Уэллс (режиссер «Гражданина Кейна» и «Леди из Шанхая») поставил радиоспекталь по мотивам романа. Текст был переработан под нужды формата: события романа описывались в виде новостных выпусков, выступлений ученых и прямых включений с места событий: репортер рассказывал о якобы приземлившихся инопланетянах, государственный секретарь (голосом, подозрительно похожим на голос Франклина Рузвельта) обратился к нации, радиолюбитель прерывал трансляцию, пытаясь связаться хоть с кем-нибудь, а глава национальной гвардии объявил военное положение. В конце Орсон Уэллс напомнил, что всё это — лишь постановка, и поздравил слушателей с Хэллоуином.
Постановку слушали 6 млн человек и многие из них происходящее за реальные новости о нападении инопланетян. Некоторые включились после начала постановки, когда диктор объявил, что это лишь радиодрама. На рекламу постановка не прерывалась. К сороковой минуте, когда диктор вновь напомнил о выдуманности событий, многие уже собирали вещи, чтобы ехать на другой конец страны, и обзаводились оружием. Телефонные линии были перегружены, Нью-Йорк встал в многочасовых пробках.
По сей день история радиоспекталя по «Войне миров» остается примером того, как медиа могут подчинять себе реальность. Постановка Уэллсов стала «матерью» всех фейковых новостей — например, когда радиостанции объявили об атаке на Пёрл-Харбор, некоторые это очередной радиодрамой. Важные радиоспектакли: Арчеры В 1951 году на BBC стартовало радиошоу «Арчеры» (The Archers) — оно остается в эфире и по сей день. На данный момент это самая длинная радиодрама в истории — более. По сути, это «мыльная опера» в радиоформате, в которой рассказывается о жизни небольшой выдуманной деревушки Амбридж. Интересно, что изначально передача должна была решать образовательные и социальные задачи — рассказ о жизни британских фермеров был призван пропагандировать здоровую и продуктивную сельскую жизнь (в те годы Британия всё еще страдала из-за нехватки продовольствия).
Сейчас «Арчеры» — важный элемент популярной культуры, совокупная аудитория которого составляет 5 млн человек (кстати, более 1 млн из них слушают по интернету). Расцвет жанра. В 1930-х годах радиоспектакли стали очень популярны, особенно в Америке. Выходили сотни программ — мыльные оперы и комедии, триллеры и ужасы. Свою великую писательскую карьеру с радиопостановок начали Ирвин Шоу и Род Серлинг. В сороковых годах в программе эфира 8 часов комедийных передач (скетчи, выступления, интервью), 8 часов комедийных драм, 14 часов триллеров и 47 часов драм в неделю. Британские радиопостановки больше тянулись к классике — в эфире играли Шекспира и классические греческие трагедии, Чехова и Ибсена.
Томас Элиот написал для радио «Убийство в Соборе». В конце 30-х годов в Британии появилась Drama Repertory Company — компания, у которой всегда был список актеров, готовых сыграть в радиоспектаклях. Интересно, что многие радиопостановки так или иначе затрагивали тему полной или частичной потери зрения. Первая радиопьеса Хьюза «Комедия опасности» рассказывала о запертых в горной шахте рабочих. Позже её касались в самых известных радиоспектаклях: «Темной башне» Луиса МакНиса (1946), «Under Milk Wood» Дилана Томаса (1954) и многих других.
Аудиформат накладывает определенные ограничения. Например, если какой-то персонаж некоторое время молчит, но просто забывается, «исчезает» со сцены. Многозначительные паузы, взгляды и язык жестов на радио тоже не работают. Слепота героев — сюжетный прием, который как бы приближает описываемые в пьесе события к слушателю — ведь он тоже не может видеть, а только слышит, что происходит. Радио часто называют «слепым медиумом» — наша культура считает (и считает себя) преимущественно визуальной. Поэтому аудиоспектакли — это своего рода отклонение от визуальной «нормы», формат, которому чего-то не хватает, чтобы быть хорошим и успешным. Это, конечно, не так — ведь зрение лишь одно из чувств.
Одно и то же аудиопроизведение разные люди могут воспринять по-разному. Радиодрамы могут рассказывать глубокие и сложные истории, используя при этом весь спектр человеческого воображения. И его закат В 1960-х широкую популярность начало приобретать телевидение — оно было более «продвинутым» и интересным для аудитории, а значит, и для рекламщиков и корпораций.
К концу 60-х американские радиостанции, которые были частью больших вещательных компаний (например, CBS и NBC) отменили большинство регулярных радиоспектаклей. Изображение оказалось более простым и удобным способом влиять на аудиторию — вызывать эмоции, образовывать и развлекать.
Тем не менее, некоторые радиоспектали до сих пор живы (например, вышеупомянутые «Арчеры» и несколько других пьес, которые всё еще идут по ВВС Радио 3 и ВВС Радио 4). Ещё одна особенность замкнутой медиасреды ВВС — порой не очень популярные телевизионные сериалы могут получить вторую жизнь в виде радиошоу (например, так случилось с сериалом ). Популярные шоу делают специальные радиовыпуски — например, по «национальному сокровищу» Британии, сериалу «Доктор Кто», вышли. В Америке производство радиопьес взял на себя American Council of the Blind — они регулярно бывают в эфире собственной радиостанции ACB.
Ещё одной формой новой жизни аудиопьес стали подкасты, которые в последние пару десятков лет остаются довольно популярны. О них мы периодически в своем блоге, а также выпускаем свой подкаст — «». А как вы относитесь к «разговорному» аудиоконтенту: радиопьесам, аудиокнигам, подкастам? Какие преимущества или, наоборот, недостатки, есть у них по сравнению с более привычными нам жанрами? Доводилось ли вам слушать аудиоспектакли? Поделитесь с нами своими впечатлениями.
Метки:. Добавить метки Пометьте публикацию своими метками Метки лучше разделять запятой. Например: программирование, алгоритмы. Несколько лет назад вместе с детьми начали слушать сказки, пока далеко ездили на машине. Потом, когда они стали постарше, по дороге на юг, слушали уже вполне себе длинные произведения (преимущественно фантастику, хороши шли Крапивин, и, как ни странно, «Лабиринт отражений» Лукьяненко) — музыка приедалась уже через несколько часов, да и однообразен набор, а вот книга Но по-настоящему открыл для себя аудиокниги, когда родилась младшая дочь. Пока гулял с ней (с коляской), переслушал уйму разных книг и многие, в том числе невероятный «Град обреченных» Стругацких, прочитанный до этого раз 30, «зазвучали» по-другому, и были заново переосмыслены. Лучшее, что слушал — «Белая гвардия», «Тайная история», «Трудно быть богом».
Первые читал Чонишвили (и считаю его лучшим чтецом), последнюю — Светлана Сорокина. А еще была отличная радиопостановка — да, прямо как в детстве, радиоспектакль — «Театральный роман» Булгакова. Скачивать приходится, как ни прискорбно, на рутрекере. В Вконтакте зачастую либо неудачное качество звука, либо обрезанные версии — как, например, «Краткая история времени». Как уже тут верно подметили, когда руки/ноги заняты, но голова свободна — всегда включаю разговорные записи. Как правило, это всякие культурологические и исторические передачи с Радио Свобода и Эхо Москвы.
В те редкие моменты, когда успеваю прослушать до новой порции, в ход пускаю аудиокниги. Помимо всем известного, ещё есть (узнал о нём из пары интервью Ивана Толстого с собирателем коллекции). Классных аудиокниг — море, на все вкусы. В своё время меня навсегда заворожила постановка Пелевина «Жизни насекомых» с Маковецким; чего стоит один эпиграф с Бродским (хотя я абсолютно равнодушен к последнему).
Для детей — см. На Рутрекере начитки покойного Капитана Абра. Я начал слушать аудиокниги полтора года назад, когда сменил работудо работы 20км — в итоге каждый день я провожу в машине от 40минут до часа. Это порядка 150-250 часов в год. Сначала тупо слушал радио, но это быстро надоело и захотелось занять это время чем то полезным. Выход — аудиокниги.
Переслушал уже книг 30, наверное. Начал с того, что никогда бы не стал читать — классику вроде Шагреневой кожи, На западном фронте без перемен Ремарка, маленький принц и др. Потом долго был Шантарам -слушал его месяца два.
Потом наткнулся на чтеца Владимира Левашёва и в итоге надолго завис на Стругацких. Была еще куча радиоспектаклей, просто фантастики и тд.
'Модель для сборки' не пошла из-за психоделической музыки. Перечисляя, я понял что с количество прослушанных книг я сильно занизил. Сейчас слушаю книгу на немецком. Пользуюсь Smart audiobook player — там можно менять скорость проигрывания, плюс несколько других фич. В общем — мне кажется многие люди просто теряют своё личное время, перемещаясь в машине туда-сюда и просто скучая И ниша аудиокниг и радиоспектакой (в записи конечно) сильно недооценена.
— эпоха общественного подъема, острой политической борьбы, революционной ситуации и падения крепостного права — в литературе характеризовалась расцветом жанров, дающих простор для осмысления широкого круга социальных вопросов и открывающих возможность непосредственного, активного контакта между писателем и читателем. Драматургия — род литературы, которому присущи именно эти особенности. Гоголь, который постоянно испытывал потребность в связи со своим читателем и предпринимал разного рода попытки вступить с ним в контакт (чтение вслух своих произведений, переписка), в «Театральном разъезде» изобразил взаимоотношения автора комедии и ее зрителей как исполненное подлинного драматизма и высокого комизма действо. Эх дороги ноты для гитары. Островский много размышлял над вопросом о специфике восприятия театрального зрелища.
Он считал, что литературный текст является основополагающей частью драматического спектакля, но что вместе с тем пьеса не живет без сценического ее воплощения. Островский рассматривал доступность театрального зрелища и непосредственность контакта актера, а через него и драматурга с аудиторией, воспринимающей пьесу, как фактор, определяющий основные эстетические особенности жанра драматургии. Он сравнивал драматургию с журналистикой и утверждал, что даже журнальная литература уступает драматургии в народности, в массовости и силе эмоционального воздействия на широкие слои общества.
«Драматическая поэзия ближе к народу, чем все другие отрасли литературы; книжку журнала прочтут несколько тысяч человек, а пьесу просмотрят несколько сот тысяч. Всякие другие произведения пишутся для образованных людей, а драмы и комедии — для всего народа; драматические писатели должны всегда это помнить, они должны быть ясны и сильны». Народность драматургии ощущалась как ее прогрессирующая черта. Тенденция к демократизации героев драматических произведений, осмысление писателями ежедневного быта низших слоев населения как источника трагических и комических ситуаций, поиски воплощения положительных начал в народных характерах, интерес к новому роду пьес — народным драмам — все эти явления отражали общий процесс демократизации драматургии.
Радиоспектакли 70 Годов Слушать Онлайн
Если способность драматургии непосредственно откликаться на современные вопросы и создавать ситуацию коллективного размышления над ними роднит ее с публицистикой, то ряд ее художественных особенностей дает основание сблизить ее с романом, хотя роман как вершина эпического жанра и может быть противопоставлен драматургии. Драма в отличие от романа изображает не цепь событий и не панораму общественной жизни, а одно активно, «бурно» развивающееся и завершающееся событие, один замкнутый цикл действия. Вместе с тем в этом замкнутом событии воплощены общие закономерности, в своей сути оно соотнесено с широким кругом явлений.
Эта широта возбуждаемых драмой ассоциаций, общезначимость выводов, которые порождаются впечатлением от драмы, роднят ее с романом. Своим обстоятельным статьям, посвященным анализу творчества Островского, Добролюбов дал общее заглавие «Темное царство», подчеркнув таким образом, что драматург создает в своих произведениях целостный образ современного общества. Критик говорит и об особенностях структуры пьес Островского — «пьес жизни».
Сложность их построения, разветвленность и многосоставность их конфликтов придает изображенным в пьесах Островского событиям частной жизни значение эпизодов из обширного повествования о бытии народа. Добролюбов определил место Островского в литературе, рассматривая его как писателя, принадлежащего не только одной ее сфере — драматургии, но представляющего собою одну из центральных фигур реалистического искусства эпохи в целом. Несомненно вместе с тем, что творчество Островского находится в центре драматургии 60-х гг. С эстетическими его принципами соотносили свою деятельность другие драматурги эпохи, сознательно идя в русле его идей или споря с ним, подражая ему или противопоставляя ему свои творческие решения, но всегда считаясь с фактом существования художественной системы Островского. Наличие в драматургии 60-х гг. Своеобразного творческого центра, признанного всеми участниками литературного движения, хотя и оцениваемого ими по-разному, является характерной чертой.
Конечно, для Салтыкова, с одной стороны, и для А. Писемского и А. Потехина — с другой, творческий опыт Островского представлялся в разном свете, но ни один из них не мог, будучи независимым и оригинальным в своих произведениях, не считаться с принципами, утвержденными в послегоголевской драматургии Островским.
Вместе с тем не менее существенной особенностью драматургии этого периода были ее разнообразие и богатство, участие в ней относительно большого числа крупных и своеобразных художников. Свой вклад в развитие драматургии внесли М. Сухово-Кобылин, А. Писемский, А.
Потехин и многие другие авторы, произведения которых, не достигая художественного уровня творчества перечисленных выше драматургов, были также не лишены оригинальности и с успехом исполнялись на сцене. Все эти писатели вступали между собою в сложные творческие взаимодействия, они оказывали друг на друга влияние, нередко спорили, полемизировали между собою. В ходе таких контактов обогащался арсенал художественных средств каждого драматурга. Не только более опытный и зрелый писатель влиял на менее опытных, но и эти последние нередко толкали признанных и авторитетных мастеров на поиски новых художественных решений. Взаимная критика писателей иногда носила весьма резкий и острополемический характер, и в ней тоже отражалась напряженность творческих исканий в области драматургии этих лет. Островский был, например, принципиальным противником тенденциозной комедии, обличительного шаржа в драматургии. Толстой прочел Островскому свою пьесу «Зараженное семейство» (1864), драматург резко критически отозвался о ней и посоветовал автору не публиковать ее.
Не только выпады против демократии, содержавшиеся в пьесе, но и самый стиль комедии оказался для него неприемлемым. Он упрекнул Толстого в том, что тот торопится высмеять замеченные недостатки, как бы боясь, что люди «поумнеют» и он опоздает со своими обличениями. Толстой, которого критический отзыв Островского больно задел, тем не менее прислушался к мнению опытного и авторитетного комедиографа, забраковавшего его произведение.
Однако он не отказался от творчества в жанре тенденциозной комедии. Через несколько десятилетий оп создал шедевр в этом жанре — «Плоды просвещения» (1890). Писемский, многому научившийся у Островского и неоднократно пользовавшийся его помощью и поддержкой, критиковал его за то, что он, как казалось Писемскому, недостаточно расширяет круг своих социальных наблюдений. Считая отображение жизни крестьянской среды актуальной задачей современного театра, Писемский стремился привлечь Островского к решению этой задачи: «.отчего ты не займешься мужиком, которого ты, я знаю — знаешь?» — обращался он к Островскому.
Островский так и не сделал попытки написать драму из быта деревни — он слишком строго относился к тому, каков должен быть уровень знаний писателя об изображаемой среде, и считал свое знакомство с крестьянской жизнью недостаточным. Однако проблема народной драмы его интересовала, и он решал ее на материале хорошо известного ему городского быта. Писемский и А. Потехин (1829—1908) — два драматурга, близких к Островскому и постоянно находившихся с ним в творческом общении, — взяли на себя разработку крестьянской народной драмы. Каждый из этих драматургов прокладывал свой, независимый путь в драматургии. Сотрудничество между ними не исключало споров и последующего их идейного и творческого расхождения. Любопытно отметить, что пьесы Островского, воплощавшие его принципы народной драмы, но не изображавшие непосредственно крестьянства, — «Воспитанница» (1859), «Гроза» (1859) — оказались большинству демократических критиков ближе, чем крестьянские драмы Потехина и Писемского.
Пьесы Островского расценивались и Добролюбовым и Салтыковым-Щедриным как проявление последовательного демократизма в литературе. Вместе с тем опыты Потехина и Писемского не прошли бесследно в литературе. «Гроза» Островского была воспринята современниками как произведение, противостоящее «Горькой судьбине» (1859) Писемского, но в драме «Грех да беда на кого не живет» (1862) явно ощущалось сближение Островского с Писемским и сознательное стремление дать свою трактовку проблем, впервые поставленных в «Горькой судьбине».
Таким образом, творческие взаимоотношения этих писателей были неоднозначны. Известный след в истории русской литературы оставил и А. Потехин своей попыткой создать народную дидактическую драму. Его опыт был несомненно учтен Л. Сложны и своеобразны нити взаимного отталкивания и притягивания, творческих споров и влияний в области сатирической драматургии. Если в социально-психологической драме и комедии современных нравов Островский был несомненным главой, создателем современного стиля, то в области сатиры в гораздо большей степени ощущалась живая связь с драматургией Гоголя. Островский признавал себя учеником и последователем Гоголя, однако бурный спор, развернувшийся вокруг проблемы «нового слова» Островского в 50—60-х гг., показал, что критики столь разные по своему подходу к творчеству писателя, как А.
Григорьев, с одной стороны, и Добролюбов — с другой, признают, что творчество Островского явилось принципиально новой ступенью в развитии русской драматургии, самобытной художественной системой. Во всех родах литературы — в поэзии, повествовательной прозе, публицистике — сатира приобрела особое значение. Наследие Гоголя, которое даже в реалистической литературе 40-х гг. Осваивалось главным образом в своем социальном аспекте, в плане анализа физиологии общества, в 60-е гг.
Подверглось новому осмыслению, было поставлено в связь с политической критикой государственных форм, порожденных феодальными отношениями. Политический подход к социальным явлениям был в высшей степени присущ Салтыкову-Щедрину, который именно в силу этой своей особенности выдвинулся в преддверии революционной ситуации в число ведущих, наиболее читаемых, оказывающих наибольшее влияние на умы писателей. Салтыков-Щедрин писал мало пьес. Его перу принадлежат только две комедии, рассчитанные на сценическое исполнение, — «Смерть Пазухина» (1857) и «Тени» (ок.
1865), причем последняя не вполне завершена и не была напечатана при жизни автора. Однако драматургия Салтыкова-Щедрина представляется заметным явлением литературы 60-х гг. Если «Смерть Пазухина» явно находится в русле «школы Островского» и в ней социальный анализ превалирует над политическими мотивами, то «Тени» — остро-политическая пьеса, одно из оригинальнейших произведений драматургии 60-х гг. В 60—70-х гг. Островский создал ряд сатирических комедий, в которых ощутимы отклики на щедринский метод политической сатиры.
По существу своей социально-исторической концепции и по художественным типам, выведенным в ней, комедия Островского «На всякого мудреца довольно простоты» (1868) имеет черты сходства с «Тенями» Салтыкова-Щедрина. Характерно, что Щедрин заинтересовался образом главного героя этой комедии Островского.
Он ввел Глумова в качестве персонажа в свои произведения — «В среде умеренности и аккуратности», «Современная идиллия», «Письма к тетеньке» и другие, — подверг этот тип своеобразному переосмыслению, углубив и конкретизировав его политический смысл. Сухово-Кобылин (1817—1903) — крупнейший драматург-сатирик 60-х гг., казалось бы, стоял особняком в литературе по своим политическим убеждениям и образу жизни. Если Островский и Щедрин сотрудничали в «Отечественных записках», встречались, переписывались и были связаны между собою, а также и с другими писателями личными и литературными отношениями, Сухово-Кобылин, на короткое время сблизившийся с кругом литераторов, в частности с редакцией «Современника», в середине 50-х гг., затем отдалился от нее, жил замкнуто, уединенно. Он склонен был противопоставлять себя своим современникам-писателям, в частности выражал ревнивую антипатию к творчеству Островского и других драматургов. И все же и он был тесными узами связан с литературой своей эпохи.
Считая себя учеником и последователем Гоголя, Сухово-Кобылин в своей деятельности, в поисках новых форм становится на путь, близкий к тому, которым шел в это время Островский. Его первая пьеса «Свадьба Кречинского» (1854) — бытовая комедия, через изображение семейных отношений раскрывающая социально-исторические процессы.
Усиление элементов экспрессии, трагедийного начала, с одной стороны, и острокомедийных, гротескных форм — с другой, было в творчестве Сухово-Кобылина сопряжено с углублением в нем политических аспектов. В это время стиль Сухово-Кобылина сближается с щедринским. Однако и Островский, как отмечалось выше, обнаруживает явный интерес к области драматической сатиры и создает несколько сатирических комедий. Активность творческого взаимодействия драматургов в 60-е гг. Имела подлинное культурное значение именно потому, что участниками литературного процесса были первоклассные таланты, самобытные и независимые в своих творческих исканиях.
Тенденция углубления интереса к политической стороне жизни общества проявилась в драматургии не только в расцвете сатиры, но и в возникновении и огромном успехе жанра тенденциозной драмы с идеальным героем. Новая волна увлечения проблемами истории и историческими сюжетами не означала ухода от современности, ее вопросов и страстей. Интерес к политической истории — черта, присущая миросозерцанию лучших людей эпохи падения крепостного права. Пафос политического обличения сочетался у писателей-реалистов этой поры с пафосом осмысления исторических уроков.
Радиоспектакли 70 Годов Слушать
Лучшие исторические пьесы 60-х гг. И сатирическая драматургия этого времени имеют общую, роднящую их основу — стремление понять современную политическую жизнь и предстоящие социальные перемены, основав свои выводы на историческом опыте общества. Вот почему сатирические пьесы 60-х гг., такие как «Тени» Щедрина, «На всякого мудреца довольно простоты» Островского и другие, поражают исторической точностью и конкретностью в изображении политической обстановки определенных лет жизни русского общества, а исторические хроники Островского и трагедии А. Толстого — своим политическим подтекстом, своим общественным пафосом. Исторический факт, реальность современности и прошлого представлялись Островскому в равной мере источником, из которого драматург черпает сюжеты. Однако главное содержание драмы — как исторической, так и посвященной современности — он видел в анализе мира мыслей и чувств человека: «Драматический писатель не сочиняет, что было, — это дает жизнь, история, легенда; его главное дело показать, на основании каких психологических данных совершилось какое-нибудь событие и почему именно так, а не иначе», — писал он (XII, 195).
Если, создавая сатирические комедии, лучшие писатели 60-х гг. На новом этапе возвращались к общественной комедии Гоголя и вновь переосмысляли свое отношение к ее традициям, то авторы исторических пьес, искавшие новых путей в этой области, обращались к образцу, данному Пушкиным в «Борисе Годунове». Островский и А.
Толстой шли разными путями, создавая свои исторические драмы, но оба они в понимании особенностей этого жанра опирались на Пушкина, оба стремились проникнуть в причины, породившие события прошлого, и в психологию участников событий, при этом само понимание движущих сил истории у А. Толстого и А. Островского было весьма различным. Каждый из них создал свою, оригинальную, непохожую на другие опыты в этом роде историческую драму. Если бы театр 60—70-х гг.
Мог осуществить достойную постановку созданных в эту эпоху пьес — сатирических произведений Щедрина и Сухово-Кобылина, исторических пьес Островского и А. Толстого, — каждый из таких спектаклей мог бы стать подлинным событием, актом самосознания общества. Вместе с тем подобные спектакли подняли бы русский театр на новую ступень развития, сделали бы его самым передовым в художественном отношении театром мира. Однако театр не был еще подготовлен к решению подобных задач. Исторические пьесы А. Толстого и Островского не могли получить художественно полноценное сценическое воплощение в театре, в котором фактически отсутствовала режиссура.
Характерно, что с постановки трагедии А. Толстого «Царь Федор Иоаннович» (1898) начал свое существование МХАТ.
Иной актерской манеры исполнения, чем та, которая господствовала в театре, более острой и более условной, требовали гротескные роли в пьесах Сухово-Кобылина и Щедрина. Ведь не случайно театр первой половины XIX. Не мог найти и Хлестакова, который удовлетворил бы требования Гоголя. В этом отношении положение мало изменилось. К тому же цензурные препятствия преследовали лучшие исторические и сатирические пьесы. Путь их на сцену был тернист.
Жестокость театральной цензуры сделала невозможным проникновение на сцену пьес Сухово-Кобылина и Щедрина, привела к тому, что в театральных залах могли прозвучать только слова либерального «осторожного» обличения. Театральная жизнь не соответствовала тем потенциальным возможностям, которые открывались перед нею драматургией 60-х гг. 2 Ранним и очевидным признаком формирования нового, послегоголевского стиля в драматургии явились попытки создания народной драмы, изображающей простых людей и рассчитанной на более демократического, широкого зрителя, чем тот, на которого ориентировались драматурги предшествовавших десятилетий. Инициатором этого нового направления в драматургии явился Островский. Превращение «маленького человека» в героя, к которому приковано внимание искусства, и обыденных, ежедневных коллизий социального быта — в предмет наблюдения, исследования, горячее сочувствие страданиям и горестям угнетенных людей — эти черты, характерные для литературы натуральной школы 40-х гг., были присущи творчеству молодого Островского.
Особенностью Островского, которая отличала его от большинства писателей, выступивших в 40-х гг. Под знаменем гоголевского направления, было его стремление создать массовое искусство, эмоциональное зрелище, волнующее и нравственно воспитывающее народ. Проблема народной драмы, пьесы, изображающей народную жизнь, и спектакля, рассчитанного на демократическую аудиторию, встала в русской литературе в связи с бурным обсуждением в критике первых постановок пьес Островского, которые произвели сильное впечатление своей правдивостью, демократизмом, простотой.
Достижения драматургии Островского и его личные советы оказали влияние на предпринятые А. Потехиным и А. Писемским попытки создать народную драму. Потехин занимался решением этой творческой проблемы настойчиво и с большим интересом. Он создал три народные драмы, в каждой из которых предлагал своеобразный стиль пьесы из народной жизни.
Он пишет моралистическую народную драму, основанную на поверьях и легендах, «Суд людской — не божий», затем пьесу «Брат и сестра» (1854), названную им позже «Шуба овечья — душа человечья». Пьеса эта «перекладывала» на язык драматургии ситуации и конфликты, получившие распространение в повестях натуральной школы.
Она продолжала по содержанию роман того же автора «Крестьянка». «Брат и сестра» изображает судьбу гувернантки — крестьянки по происхождению, страдающей от унижений, которым ее подвергает барыня-самодурка, но под занавес обретающей счастье в браке с великодушным либеральным помещиком. С симпатией и уважением в пьесе был очерчен крепостной крестьянин — брат героини. Цикл народных пьес Потехина завершает пьеса-притча из крестьянской жизни «Чужое добро в прок не идет» (1855).
Все три «народные» драмы Потехина проникнуты дидактизмом. В пьесе «Брат и сестра» мужик Зосима произносит слова поучения помещикам, выражающие мысль, что если бы дворяне в своем большинстве были похожи на Радугина, «не погнушавшегося» женитьбой на крестьянке, и крепостное состояние не было бы столь тягостно для народа. В двух других пьесах этого цикла поучение обращено непосредственно к крестьянам. Устами своих героев-крестьян Потехин стремится передать народные этические воззрения, какими он их себе представляет, и в жизни, изображенной в его пьесе, эти воззрения реализуются. Пороки наказываются: гордость приводит к унижению, скупость — к разорению, самоволие — к вынужденному смирению.
Добродетель же обеспечивает человеку всеобщее уважение, мир со своей совестью и достаток. Характерно, что уже в начале 60-х гг. Потехин отошел от работы над народными драмами и обратился к обличительным сюжетам из жизни дворянства и чиновников, придав своей склонности к дидактизму новое выражение. От моралистической притчи в драматической форме он совершил переход к либеральной общественной комедии. В годы революционной ситуации, после трагической обороны Севастополя, показавшей по-новому способность народа к героическому коллективному действию и полную несостоятельность бюрократического государственного аппарата, огромное впечатление на читателей производили созданные И. Тургеневым, Н. Некрасовым, Л.
Достоевским, писателями-демократами образы представителей крестьянской, солдатской народной массы. Сильные и сложные характеры людей из народа, глубокая постановка проблемы положения и значения народа в современном обществе и в истории страны, которые были даны в литературе этих лет, оттеснили дидактическую драму Потехина, сделали особенно ощутимой ее несоответствие духу времени. Воплощением различных направлений в развитии народной драмы в момент возникновения революционной ситуации 60-х гг. Стали две пьесы, привлекшие к себе особое внимание современников: «Гроза» Островского и «Горькая судьбина» Писемского. В центре каждой из этих драм стоит сильный, самобытный народный характер, вступающий в конфликт с косной системой традиционных отношений и противопоставляющий им свое понимание правды, справедливости, человеческого достоинства. Обе пьесы утверждают ценность индивидуального духовного мира человека из народа. Однако содержание личности центрального героя в пьесах Островского и Писемского весьма различно, во многом противоположно, и современники готовы были видеть в Анании Яковлеве («Горькая судьбина») и Катерине («Гроза») две концепции, два идеала народного характера.
В Анании Яковлеве Добролюбов усмотрел воплощение стихийности, необузданной широты натуры, разрушительных ее склонностей, в Катерине — личность созидательную, одаренную, творящую. Именно ее он считал подлинным олицетворением пробуждающегося народа, в ней видел «решительный, цельный, русский характер», обнадеживающий, раскрывающий суть революционных начал современности. И в «Горькой судьбине» Писемского, и в «Грозе» Островского характер главного героя раскрывается в типических обстоятельствах, отражающих историческую реальность жизни народной среды. Островский в купеческой среде находил конфликты, отражающие общенациональные и общенародные коллизии современной России.
Принципиальной особенностью «Грозы» как народной драмы является отсутствие дидактической установки. Традиционная мораль народной среды является в «Грозе» предметом изображения, анализа и критики. Проблема народной морали, отношения человека, воспитанного в ее традициях, затрагивалась и в пьесах Потехина, и в «Горькой судьбине» Писемского.
Потехин, исходя из предвзятого представления о вечной и неизменной системе народной этики, строил свои пьесы как изображение случая, обнаружившего непререкаемость и силу этой нравственной основы жизни крестьянства. Апелляция к извечной и неизменной народной морали ощутима во многих произведениях русской литературы о народе. Не избег этого мотива и Писемский.
Юбилей 70 Лет
В пьесах Писемского нередки эпизоды, эмоционально «взвинченные», — изображения кликушества, истерии, безумия, преступлений. Однако в финале он по большей части приводит героев к покаянию и примирению со своей судьбой. Тяготея к драматургии страстей и «открытых» жестоких конфликтов, Писемский рисовал ситуации, развязывающие стихийные эмоции. В «Горькой судьбине» он изображает стечение обстоятельств, обостряющих противоречия жизни и доводящих умного, волевого, рассудительного человека до преступления. Писемский разрабатывает сюжет о попрании чувств и семейных прав крестьянина помещиком вне традиционных театрально-драматургических штампов и без упрощенной дидактики. Нет у него и тенденции к идеализации, которая ощутима у Потехина. В качестве представителя крепостного народа в пьесе выведен не идеально безропотный, добрый и слабый страдалец (как у Григоровича), но человек сильный и властный, в своем сознании противопоставляющий себя массе крепостного крестьянства.
Книги по ремонту, устройству и обслуживанию автомобилей Mazda. Устройство, техническое. Руководство по ремонту mazda 626 (gf gw) с дизельным двигателем. Руководство по ремонту. Инете не могу найти и заказать по 626 мазде. Mazda Capella LI, GF-GF8P. Mazda 626 Руководство по ремонту и эксплуатации. Мазда 626 Руководство по ремонту и эксплуатации. Руководство по ремонту и эксплуатации Модель 626 1992-2002 626 ge, 626 gf в кузове седан, хэтчбек. Техническое руководство по обслуживанию и ремонту легкового автомобиля Mazda 626, 626GE, 626GF (1992.
Его характер выражает новые отношения, складывающиеся в обществе, и односельчане смотрят на него отчужденно, то почтительно удивляясь его независимости, то осуждая его гордость, то злорадствуя. Их реакции на события предстают в «Горькой судьбине» как часть общей картины социального быта, а не как непререкаемый приговор герою. Барин Чеглов, вступающий в конфликт с крестьянином, тоже не похож на ходовой образ злоупотребляющего своей властью феодала. Он деликатен, слаб, не уверен в своем праве распоряжаться судьбой крестьян. Чеглов хочет как бы забыть об отношениях власти и подчинения, существующих между ним и Ананием Яковлевым, и говорить с ним как с соперником в любви, готов даже разрешить свой спор с ним дуэлью. Однако нелепость не только мысли о дуэли с мужиком, но и попытки забыть реальную ситуацию, в которую заключены их взаимоотношения, очевидна, и Ананий Яковлев не верит в искренность барина и презирает его старания уйти от реальности как хитрость.
На уровне «мужских» личных отношений Ананий оказывается сильнее барина и одерживает над ним победу как человек, защищающий свои неотъемлемые права, трезво мыслящий и логично излагающий свою позицию. И родня Чеглова, и бурмистр Калистрат уверены, что Ананий должен уступить барину жену из «уважения» к своему господину или ради выгоды. Принципиальность Яковлева совлекает покровы с отношений помещика и крепостного и делает очевидным, что Чеглов выступает в роли феодала-насильника.
Чеглова оскорбляет эта маска, против воли «прирастающая» к нему, оскорбляет и то, что он берет верх над своим «ривалем» не правотой, не убеждением, даже не силой на равных в поединке, который он предлагал Ананию, а беззаконием, с помощью бурмистра Калистрата и готовых во всем потворствовать господам, развращенных крепостничеством дворовых. Таким образом, дальнейший ход событий не соответствует представлениям Анания, который уверен, что сможет отстоять свои права от незаконных покушений, с одной стороны, и мечтам Чеглова, который думает, что сумеет благородно объясниться с Яковлевым и убедить его, — с другой.
Попытка обоих соперников «снять» конфликт приводит лишь к его дальнейшему углублению, действие движется по руслу, предопределенному рутиной крепостнических отношений. Поэтому убежденный сторонник рутины Калистрат становится главным «организатором» событий. Ни барину Чеглову, ни Ананию Яковлеву, по понятиям окружающих, не следует страдать от своего положения (так думают и уездный предводитель дворянства и сельский бурмистр Калистрат). Иерархическая система отношений в феодальном обществе утверждает представление о святости всякой власти, о ее бесконтрольности. Но оба участника конфликта-«спора» в «Горькой судьбине» — и барин, и крестьянин — переросли эти «ходовые», традиционные представления, их отношение к своему положению в обществе, их социальное самосознание свидетельствуют об их приобщении к новой исторической ситуации. В их поведении отразилась исчерпанность, обреченность крепостного права. За типичным случаем из жизни крепостной деревни, притеснением барином-помещиком крестьянина, за «общечеловеческой» ситуацией спора двух любящих мужчин из-за женщины и столкновением в этом споре двух характеров вырисовывается конфликт между «незаконно», но взаимно любящей четой, с одной стороны, и мужем, настаивающим на своем праве на жену независимо от ее чувства и карающим ее за нарушение долга, — с другой.
На яву как пишется. В этом конфликте активно действующим лицом является жена Анания, Лизавета. Она решительно предпочитает барина мужу и принуждение со стороны господина использует как ширму для объяснения окружающим своего поведения и оправдания его в их глазах. Однако она сознает и высказывает мужу и любовнику суть своего отношения к каждому из них. Для нее ценность представляет именно та слабость характера Чеглова, которая вызывает презрение и непонимание и у помещиков, и у крестьян: его деликатность, нервная чуткость, способность наивно игнорировать реальные условия и отношения. По рассказам односельчан, Чеглов вел с Лизаветой долгие беседы на поле, что очень их удивляло.
В муже ей кажутся отталкивающими именно те черты, которые он сам в себе ценит и которыми стяжал к себе уважение: предприимчивость, уверенность в себе, рассудительность, твердость. Таким образом, связь Лизаветы с барином наносит не только тяжелый удар социальному самосознанию Анания, его зародившемуся чувству независимости, но и всем его идеалам и представлениям о собственной личности. Подобно тому как барин Чеглов страдает от того, что вынужден в своих отношениях с соперником в любви вести себя соответственно стереотипу взаимоотношений барина-крепостника с крестьянином, так Ананий Яковлев страдает от того, что в своем обращении с Лизаветой вынужден целиком опираться на право мужа. Все трое участников конфликта оскорблены в своих чувствах, все принуждены нести гнет своей социальной среды, все оказываются перед лицом бесчеловечного суда бюрократии в унизительном положении, подвергаются грубому и жестокому обращению (конечно, помещик более защищен, чем крестьянин, но и он переживает нравственную пытку). Господствующие в обществе нравы диктуют свою волю, мстят за нарушение рутины, фатально предопределяют судьбу героев.